– И ты не боишься войти в их страну безоружной?

– Чтобы максар боялся чумазых жестянщиков? – Надежда фыркнула. – Да они меня даже пальцем не посмеют тронуть. Вперед!

Часть третья

Воспользовавшись окном, образовавшимся в цепи дозорных, путники беспрепятственно добрались до линии границы, обозначенной уже знакомыми им каменными истуканами. Пустое пространство, ограниченное ногами-арками ближайшего из них, никак не прореагировало на брошенный сквозь него камень. Тем не менее чувства, которые испытывал Артем, вступая под низкие, грубо отесанные своды, нельзя было назвать особенно приятными. Однако ничего примечательного не случилось. Границы Страны Максаров действовали по принципу обратного клапана, пропуская всех странствующих и путешествующих только в одном направлении: отсюда – туда.

Слыша за спиной запоздалый перезвон гонгов, они, не таясь больше, двинулись через равнину, которую, похоже, сначала долго молотили гигантскими цепями, а затем поливали горячей смолой или чем-то подобным. От каймы леса-сторожа, составлявшего передовой рубеж обороны Страны Максаров, не осталось ничего, кроме голых, аккуратно заточенных к вершине кольев. Не вызывало сомнения, что в не столь отдаленном прошлом на каждый такой кол было нанизано довольно кошмарное украшение, успевшее утратить под воздействием непогоды, стервятников и естественных процессов разложения свой первоначальный весьма поучительный вид. Лишь кое-где на засохших древесных стволах еще висели черепа, тазовые кости и полукружия ребер.

– Калека помнит эту битву, – как бы нехотя сказала Надежда. – В тот раз его народ выступил против максаров в союзе с жестянщиками. Огромную армию прикрывали железные машины, способные метать огонь и гремучие смеси. И вся эта армада погибла, не пройдя и десяти тысяч шагов. Машины принялись уничтожать друг друга, а затем и тех, кого должны были защищать. Стена огня стояла до самого неба. Горели даже камни. А немногие уцелевшие воины готовили для себя острые колья и сами садились на них. Невредимые помогали раненым, сыновья уступали место отцам, а вождей пропускали без всякой очереди. Двое или трое максаров, устроивших всю эту бойню, стояли на ближайших холмах и покатывались со смеху.

Артем так и не понял, чего в словах Надежды было больше: сочувствия к несчастной судьбе жестянщиков или гордости за максаров.

Пройдя мертвый лес, они вновь углубились в запутанный, ветвящийся лабиринт лощин и балок. До того как сделать очередной привал, путники отмахали немалое расстояние, но окружающий ландшафт ничуть не изменился, разве что кое-где появились редкие кустики жесткой травы. Не верилось даже, что это уже совсем другая страна.

По поведению Надежды было ясно, что все опасности позади, и поэтому Артем был слегка ошарашен, когда вокруг них внезапно сомкнулось кольцо вооруженных людей, чей суровый вид не предвещал ничего хорошего. Вне всякого сомнения, это были жестянщики – такие же приземистые, большеголовые и коротконогие, как и расставленные вдоль границы изваяния. (Но, естественно, в уменьшенном масштабе.) На них была одежда из добротной ткани, обувь на деревянной подошве и металлические шлемы. В руках воинов сверкали не мечи и алебарды, а устрашающего вида сложные устройства. Круглые желтые глаза горели нескрываемой ненавистью.

– Стой, проклятая ведьма! – крикнул один из воинов. – Ни шагу дальше! Мы не враждуем сейчас с максарами, но они также должны уважать наши законы и не переступать без особой надобности границу.

– Ты смеешь приказывать мне?! – Надежда величавым жестом запахнула свой пропыленный плащ. – Запомни, жалкий червяк, для максаров не существует границ.

Жестянщик направил свое оружие прямо под ноги Надежды. Бесшумно полыхнувшая вспышка была так нестерпимо ярка, что Артем не только ослеп, но и впал в состояние, близкое к ступору. Когда же к нему снова вернулась способность ощущать и мыслить, обстановка вокруг резко переменилась. На прежнем месте осталась стоять только Надежда, возле сапог которой еще продолжало малиново светиться пятно раскаленного камня, а все жестянщики сбились в кучу вокруг смельчака, поднявшего оружие на максара.

– Это мое последнее предупреждение! – Воин хотел сказать еще что-то, но сразу несколько ладоней зажали ему рот.

– Мое тоже. – Надежда повелительным взором обвела толпу, и жестянщики рьяно накинулись на своего товарища. Похоже, они совсем не соображали, что делают. – Отберите у него оружие, а потом забейте камнями. Подобные наглецы не заслуживают другой смерти.

– Прости его, несравненная! – Вперед выступил жестянщик, отличающийся от всех остальных покроем одежды и куда более почтенным возрастом. Кряхтя, он опустился на колени, а затем лег на землю лицом вниз, крестом раскинув руки.

– А тебя, как видно, научили правилам благопристойного поведения, – усмехнулась Надежда. – Но где же ты был раньше, когда это грубое мужичье оскорбляло меня?

– Максары не раз преподавали мне уроки благопристойного поведения. – Голос старика звучал сдавленно и глухо, ему все время приходилось отплевываться от пыли. – Я начал осваивать эту науку еще в детстве, когда они убили моих родителей и всех братьев. Да и у твоего отца Стардаха я перенял немало хороших манер. Особенно после того, как он велел оскопить меня за недостаточную почтительность. А в то время, когда это мужичье оскорбляло тебя, я отошел в сторонку. Ведь гнев максара неминуемо должен был обратить их всех в крошево. Вот я и хотел избежать общей участи. Почему ты не покарала этот сброд своим смертоносным клинком, Ирдана?

– Если тебе известно мое имя – значит, известно и многое другое. Например, то, что мой клинок утратил прежнюю силу.

– Известно. – Старик не то чихнул, не то удовлетворенно хмыкнул.

– Но тебя и этих людишек я могу уничтожить и без помощи клинка. Запомни это.

– Я этого никогда не забываю.

– Тогда встань.

– Благодарю тебя, несравненная. – Старик с трудом поднялся, но остался стоять, полусогнувшись, упираясь руками в поясницу.

– Как дошли до тебя все эти известия? Но только не пробуй лгать. Ведь я могу легко прочесть все твои мысли.

– Дабы такого не случилось, человека, выходящего на переговоры с максарами, просто не посвящают в тайны. Можешь сама убедиться, я знаю только то, что имею право знать.

– Тогда смотри мне прямо в глаза! – Несколько минут Надежда буквально пожирала старика взглядом, исследуя самые сокровенные глубины его сознания. Затем она задумчиво сказала: – Значит, в последнее время Стардаха никто не видел? – Эта фраза прозвучала как вопрос-утверждение.

– Да, несравненная. Рана, нанесенная нашим клинком, не заживает даже на максаре. Ходят слухи, что ему пришлось заменить немалую часть своего тела. Он не оправился до сих пор.

– И все-то ты знаешь, жестянщик!

– Не называй нас жестянщиками. Эту кличку мы получили от врагов. Сами себя мы зовем первозданными. А мое имя – Азд Одинокий.

– Хорошо, Азд. Но и ты не зови меня Ирданой. Будь ты хоть жестянщик, хоть первозданный, мне все равно. Для тебя слишком много чести звать максара по имени. Обращайся ко мне как принято: несравненная.

– Прости мою ошибку, несравненная. – Старик снова попытался лечь, но больше для вида.

– А теперь поговорим о вещах более серьезных. Как скоро я смогу встретиться с вождями твоего народа?

– Никогда. Все переговоры с ними ты будешь вести через меня. Сама знаешь почему…

– Пусть будет так. – Надежда нахмурилась. – А сейчас мне и моим спутникам нужны отдых и хорошая пища.

– Я обо всем позабочусь, несравненная.

Затем все первозданные, кроме Азда, покинули их. Воины, неся оружие на плечах тем же манером, каким пастухи носят свои посохи, двинулись в сторону границы, а старик повел путников в противоположном направлении. Извилистым оврагом они выбрались к дороге, гладкой и ровной, словно ее залили стеклом. Здесь их ожидал пустой экипаж, похожий на небольшие аэросани. (Калека, которому не хватило места в кабине, с трудом устроился на задних лыжах, в опасной близости от винта.) Однако ехали они по этому шоссе очень недолго и вскоре пересели на громоздкую машину, передвигающуюся по бездорожью посредством двух огромных Архимедовых винтов.